Форум
ВЛИЯНИЕ ОСОБЕННОСТЕЙ ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ В РАННЕМ ДЕТСТВЕ НА ТЕЧЕНИЕ БЕРЕМЕННОСТИ И ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЕ РОДЫ
Т ема данной статьи — трудности, связанные с идентификацией женщины с внутренним образом своей матери, идентификацией, которой беременность дает телесное подкрепление. Я также собираюсь остановиться на оживлении у беременной инфантильных фантазий о себе как плоде в теле своей матери, которые активируются ее нарцисеической идентификацией с конкретным плодом, рс;ыьно зреющим в глубине ее тела. Физически симбиотическое состояние беременности параллельно эмоционально симбиотическому состоянию будущей матери, а присущие последнему идентификации женщины с ее собственной матерью и с Собственным Я как с плодом могут реактивировать напряженно амбивалентные чувства. Если так, то беременность предоставляет будущей матери возможность решить: жить плоду или умереть. Анализ пациентки, которая неоднократно позволяла себе забеременеть, но затем прерывала беременность, послужит нам иллюстрацией к данной теме. Проблемы переноса и коптрпереноса, с которыми я встретилась, проводя ее анализ, отражали трудные отношения пациентки с ее матерью, в процессе которых инфантильные аспекты ее Собственного Я не были успешно «растворены» (не получили разрешения) и не интегрировались в ее взрослое Собственное Я.
Первая беременностьБибринг и соавт. (1961) пишут: «Особая задача, которую надлежит разрешить беременности и материнству, лежит в сфере распределения и сдвигов между катарсисами представления о Собственном Я и представления об объекте». Для некоторых женщин беременность может стать одной из наиболее обогащающих стадий их жизненного цикла, ибо когда же еще человек чувствует себя Богом, как не тогда, когда создаст новую жизнь? Понятно, что для молодой женщины, чья мать была «достаточно хорошей», временная регрессия как к первичной идентификации со всемогущей, плодовитой, жизнедающей матерью, так и к идентификации с младенческим Собственным Я (словно беременная становится собственным ребенком) — это приятная фаза развития, па которой возможны дальнейшее взросленне и созревание Собственного Я. Для других женщин неизбежная при беременности и рождении ребенка регрессия может стать болезненным и пугающим переживанием. Оживают инфантильное желание слиться с матерью и страх перед этим желанием, которые и были причиной частичной неудачи дифференциации Собственное Я/объект. На этом пути фантазии о первичном единстве матери и младенца не могут быть успешно интегрированы со взрослой реальностью, где дифференциация Собственное Я/объект является первостепенной.
Инфантильное желание иметь ребенкаДетское желание идентифицировать себя с первичным объектом — могущественной доэдинальной матерью - намечается в игре и фантазии задолго до наступления реальной возможности стать матерью (Дейч, 1944, Бенедек. 1959). Знание о своей половой принадлежности устанавливается в раннем детстве, а сексуальная идентификация в основном заканчивается к концу подросткового возраста. Физиологическая зрелость тела вынуждает подростка вступить в важную стадию отделения-индивидуализации. Генитальная сексуальность влечет девушку к ее первому половому акту, который подтверждает ее права на собственное тело. Ей остается освоить более позднюю стадию родительства. Первая беременность позволяет женщине вступить в следующую стадию идентификации, укорененную в биологической почве. Она становится окончательно «как мама», физиологически зрелой женщиной, беременной от своего сексуального партнера (партнера матери, в ее фантазии) и достаточно могущественной, чтобы самой творить новую жизнь. Отсюда следует, что физические изменения во время беременности облегчают телесное переживание первичного единства беременной с ее матерью и в то же время позволяют приобрести опыт дифференциации от материнского тела, которое когда-то вмещало собственное тело беременной. Ее влечет к следующему этапу отделения-индивидуализации.
Подобные телесные изменения неизбежно сопровождаются воспроизведением инфантильного эмоционального развития. Молодая мать может осознать у себя первичные, ранее вытесненные фантазии и конфликты, выросшие из детских сексуальных теорий о своем зачатии, внутриутробной жизни и рождении (Пайнз, 1972). Отсюда следует, что позитивные и негативные аспекты Собственного Я и объекта могут быть спроецированы на недоступный взору плод, как если бы он был их продолжением.
Уникальное сочетание телесных и эмоциональных ощущений во время первой беременности предоставляет молодой женщине альтернативное средство для разрешения психических конфликтов. Плод можно физически поддерживать, оберегать и хранить его жизнь, но можно физически отвергать невынашиванием или абортом, когда мать отказывает плоду в жизни, а себе в материнстве. Таким образом, и на этом пути тело может быть использовано для выражения эмоциональных состояний сознания, как это было на ранних стадиях инфантильного развития. Фантазии маленькой девочки о жизни плода, касающиеся ее сиблингов или ее самой, могут усиливать либо ее ощущение всемогущества, либо беспомощности. Подобные реакции основаны не только на собственном раннедетском опыте (что такое младенец и что такое родители), но и на тех историях о деторождении, которые она слышит дома. Если девочка слышала об амбивалентных чувствах своей матери по отношению к ее зачатию) это должно, по моему мнению, осложнить ее окончательную идентификацию и заставить, в свою очередь, относиться к беременности амбивалентно.
Тело как альтернативное средство достижения отделения-индивидуализацииТеперь я обращаюсь к отношению молодой женщины к своему телу, к Собственному Я, к своей матери как объекту и к ее опыту, физическому и эмоциональному, приобретенному в качестве объекта материнской заботы. Для своего ребенка мать — символ как взрослого человека, так и материнства. Ее физическое присутствие и эмоциональные установки по отношению к ребенку и его телу интегрируются с опытом ребенка и его сознательными и бессознательными фантазиями. Внутренний образ матери, созданный таким путем, является пожизненным образцом для ее дочери. С этим образцом она стремится идентифицироваться, но столь же сильно стремится отличаться от него.
Все, в общем, согласны с тем, что основа Собственного Я и отличе-ние Собственного Я (самого себя) от объекта формируются путем интеграции телесного опыта с мысленным представлением (образом). Лишь в раннем детстве маленькая девочка может начать не только идентификацию с матерью, ни также и интросцирование ощущения их с матерью взаимного телесного удовлетворения (Э.Балинт, 1973). Я бы добавила, что если девочка на доэдипальной стадии не ощущала ни себя удовлетворенной матерью, ни что она удовлетворяет ее, то ей никогда не восполнить этой базальной недостачи первичного устойчивого чувства телесного благополучия и благополучною образа сноего тела, не жертвуя своим нормальным влечением к позитивному эдипальному исходу (Пайнз, 1980). Нарциссическая рана, дающая начало нарциссической уязвленности, зависти к матери и низкой самооценке, может быть болезненной и усиливать трудности отделения.
На отделение-индивидуализацию ребенка влияют способность матери радоваться своему взрослому телу женщины и ее отношения с отцом ребенка. Если мать удовлетворена своей жизнью, психолошче-ски симбиотическая стадия в жизни ее ребенка не будет неоправданно затянута. Атмосфера взаимного удовлетворения родителей друг другом и материнского наслаждения своим телом и Собственным Я не только предоставляет дочке удовлетворяющий объект для интернали-зации и идентификации, но и дает девочке надежду на такую же судьбу и для нее.
Отсюда следует, что матери, недовольной собой как женщиной, не умеющей принимать отца как мужчину, трудно отселить себя от ребенка, ибо она надеется жить в нем заново, наверстать все упущенное ею самой. Фантазии и реальность смешиваются для матери, если состояние слияния и симбиоза, в котором она находилась во время беременности, нс прервано психологически. Фантазии и реальность смешиваются для ребенка, если поведение матери не дает ему опыта достаточно хорошего приспосабливающего материнства, в котором хорошее и плохое интегрированы, а не расщеплены. Это приводит к трудности отделения как матери от ребенка, так и ребенка от матери. Чувствует ли девочка, что ее тело и, позднее, ее мысли — несомненно, ее собственные, или же они все еще слиты с материнскими, как это было с ее телом на первичных симбиотических стадиях, предшествующих дифференциации Собственного Я и объекта?
Биологический пубертат вынуждает девушку изменить образ своего тела: образ ребенка — на образ тела взрослой женщины, которая сама может родить. Девушка осознает свое развивающееся взрослое тело, и это не только оживляет предшествующие конфликты, касающиеся ее идентификации с матерью, но и усиливает телесные ощущения и возбуждение. Происходят взрыв эмоционально регрессивных тенденций и рывок к зрелости, и надо достичь компромисса между ними. Психологическая зрелость юной женщины и ее сексуально отзывчивое тело не только устанавливают для нее статус взрослого человека, но также позволяют ей отщеплять и отрицать эмоционально болезненные состояния путем их подмены телесными ощущениями. На этом пути могут быть конкретно выражены чувства любви или ненависти к Собственному Я или объекту, избегнута депрессия и повышена самооценка. Отсюда следует, что половой акт, который кажется внешнему миру актом взрослой, генитальной сексуальности, может бессознательно стать средством удовлетворения неисполненных догепитальных стремлений — к матери и к материнской заботе о себе.
По моему опыту, девушки-подростки, чересчур рано вступающие в гетеросексуальные связи, используют свое тело для того, чтобы вновь пережить первичный контакт матери и младенца. Им нравится прелюдия, но при интромиссии они обычно фригидны. Таким путем они пытаются установить объектные отношения, которые компенсировали бы им отсутствие ранней интернализации приносящих взаимное удовлетворение отношений мать-младенец. Эти попытки обречены на неудачу, так как физическое проникновение или эмоциональное влечение к сексуальному партнеру реактивируют у девушки первичные страхи — перед поглощением или перед аннигиляцией Собственного Я, которые первоначально возбуждали у нее отношения мать-младенец. Эти девушки нс движутся к более зрелой идентификации с материнским взрослым сексуально отзывчивым телом, способным к сексуальному ответу на интромиссию, совершаемую отцом, и на беременность от него. Точно также неспособны они воспринимать своих сексуальных партнеров или другие объекты как реальных людей с эмоциональными потребностями, так как все, чего они ищут - это возврат к инфантильному всемогуществу младенца. Физическая зрелость, развитый интеллект и всемирный успех могут никак не сказаться и не повлиять на регрессивную фиксацию (на инфантильной стадии) этого аспекта эмоционального роста. Зрелая объектная любовь (как взаимное понимание и удовлетворение своих и объекта потребностей) так и не наступает, и рождение ребенка может стать катастрофой.
Первая беременность—важный этап продвижения в задаче, которую всю жизнь решает женщина: отделение от своей матери и индивидуализация. Беременность дает женщине возможность вступить на дальнейший, основанный на биологической почве этап эмоциональной идентификации с доэдипальной матерью. Ощущение от ребенка внутри ее собственного тела также позволяет женщине отличить свое тело от материнского, из которого она сама явилась на свет. Конкретное физическое переживание симбиоза матери и плода (теперь внутри ее взрослого тела) идет параллельно эмоциональному симбиозу. Мать и ребенок на этой стадии считают себя единым объектом — Собственным Я. Женщина, беременная в первый раз, должна достичь новых рубежей адаптации в своем внутреннем мире и во внешнем объектном. Внутренняя идентификация со своей матерью как объектом и нарциссическая идентификация с плодом как с Собственным Я усиливаются нормальной регрессией, которую испытывает беременная.
Если маленькой девочке становится известна амбивалентность матери по отношению к ее зачатию, это может впоследствии исказить ход первой беременности молодой женщины, так как в это время в первый раз достигается биологическое основание для идентификации со своей матерью. Плод внутри тела беременной теперь представляет собой хорошие и плохие стороны ее Собственного Я и объекта, и она может не дать ему позволения жить, если считает, что и ее мать этого ей не позволяла. Амбивалентность беременной к своему нерожденному ребенку может отражать ее более раннюю напряженную амбивалентность к своей матери, результатом которой явились трудности дифференциации Собственное Я/объект и дальнейшие трудности отделения-индивидуализации. Слабые отношения с отцом, никак себя не про являющим, отнюдь не помогают девочке отделиться от матери и не способствуют взгляду на себя как желанного и любимого обоими родителями ребенка, одаренного своей собственной жизнью. Всепоглощающее чувство вины за выживание вопреки материнской амбивалентности к зачатию может породить у девочки проблему: решив, что ей дано право только оставаться в живых, как она сможет жить полной жизнью? Гордость за свое выживание вопреки могущественной матери — убийце и агрессору, может также стать у ребенка источником всемогущественных фантазий и оправданием для садистских фантазий, воплощаемых в более широких объектных отношениях. Отделение становится бессознательным эквивалентом смерти Собственного Я или объекта. Трудность в приятии матери как хорошей матери может привести к тому, что женщине будет трудно принять творческие и жизнедающие аспекты Собственного Я.
Из книги Пайнз Динора. Бессознательное испольдование своего тела женщиной./Перевод с английского Е.И. Замфир под ред. проф. М.М. Решетникова. - СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, Б.С.К., 1997.
Первая беременностьБибринг и соавт. (1961) пишут: «Особая задача, которую надлежит разрешить беременности и материнству, лежит в сфере распределения и сдвигов между катарсисами представления о Собственном Я и представления об объекте». Для некоторых женщин беременность может стать одной из наиболее обогащающих стадий их жизненного цикла, ибо когда же еще человек чувствует себя Богом, как не тогда, когда создаст новую жизнь? Понятно, что для молодой женщины, чья мать была «достаточно хорошей», временная регрессия как к первичной идентификации со всемогущей, плодовитой, жизнедающей матерью, так и к идентификации с младенческим Собственным Я (словно беременная становится собственным ребенком) — это приятная фаза развития, па которой возможны дальнейшее взросленне и созревание Собственного Я. Для других женщин неизбежная при беременности и рождении ребенка регрессия может стать болезненным и пугающим переживанием. Оживают инфантильное желание слиться с матерью и страх перед этим желанием, которые и были причиной частичной неудачи дифференциации Собственное Я/объект. На этом пути фантазии о первичном единстве матери и младенца не могут быть успешно интегрированы со взрослой реальностью, где дифференциация Собственное Я/объект является первостепенной.
Инфантильное желание иметь ребенкаДетское желание идентифицировать себя с первичным объектом — могущественной доэдинальной матерью - намечается в игре и фантазии задолго до наступления реальной возможности стать матерью (Дейч, 1944, Бенедек. 1959). Знание о своей половой принадлежности устанавливается в раннем детстве, а сексуальная идентификация в основном заканчивается к концу подросткового возраста. Физиологическая зрелость тела вынуждает подростка вступить в важную стадию отделения-индивидуализации. Генитальная сексуальность влечет девушку к ее первому половому акту, который подтверждает ее права на собственное тело. Ей остается освоить более позднюю стадию родительства. Первая беременность позволяет женщине вступить в следующую стадию идентификации, укорененную в биологической почве. Она становится окончательно «как мама», физиологически зрелой женщиной, беременной от своего сексуального партнера (партнера матери, в ее фантазии) и достаточно могущественной, чтобы самой творить новую жизнь. Отсюда следует, что физические изменения во время беременности облегчают телесное переживание первичного единства беременной с ее матерью и в то же время позволяют приобрести опыт дифференциации от материнского тела, которое когда-то вмещало собственное тело беременной. Ее влечет к следующему этапу отделения-индивидуализации.
Подобные телесные изменения неизбежно сопровождаются воспроизведением инфантильного эмоционального развития. Молодая мать может осознать у себя первичные, ранее вытесненные фантазии и конфликты, выросшие из детских сексуальных теорий о своем зачатии, внутриутробной жизни и рождении (Пайнз, 1972). Отсюда следует, что позитивные и негативные аспекты Собственного Я и объекта могут быть спроецированы на недоступный взору плод, как если бы он был их продолжением.
Уникальное сочетание телесных и эмоциональных ощущений во время первой беременности предоставляет молодой женщине альтернативное средство для разрешения психических конфликтов. Плод можно физически поддерживать, оберегать и хранить его жизнь, но можно физически отвергать невынашиванием или абортом, когда мать отказывает плоду в жизни, а себе в материнстве. Таким образом, и на этом пути тело может быть использовано для выражения эмоциональных состояний сознания, как это было на ранних стадиях инфантильного развития. Фантазии маленькой девочки о жизни плода, касающиеся ее сиблингов или ее самой, могут усиливать либо ее ощущение всемогущества, либо беспомощности. Подобные реакции основаны не только на собственном раннедетском опыте (что такое младенец и что такое родители), но и на тех историях о деторождении, которые она слышит дома. Если девочка слышала об амбивалентных чувствах своей матери по отношению к ее зачатию) это должно, по моему мнению, осложнить ее окончательную идентификацию и заставить, в свою очередь, относиться к беременности амбивалентно.
Тело как альтернативное средство достижения отделения-индивидуализацииТеперь я обращаюсь к отношению молодой женщины к своему телу, к Собственному Я, к своей матери как объекту и к ее опыту, физическому и эмоциональному, приобретенному в качестве объекта материнской заботы. Для своего ребенка мать — символ как взрослого человека, так и материнства. Ее физическое присутствие и эмоциональные установки по отношению к ребенку и его телу интегрируются с опытом ребенка и его сознательными и бессознательными фантазиями. Внутренний образ матери, созданный таким путем, является пожизненным образцом для ее дочери. С этим образцом она стремится идентифицироваться, но столь же сильно стремится отличаться от него.
Все, в общем, согласны с тем, что основа Собственного Я и отличе-ние Собственного Я (самого себя) от объекта формируются путем интеграции телесного опыта с мысленным представлением (образом). Лишь в раннем детстве маленькая девочка может начать не только идентификацию с матерью, ни также и интросцирование ощущения их с матерью взаимного телесного удовлетворения (Э.Балинт, 1973). Я бы добавила, что если девочка на доэдипальной стадии не ощущала ни себя удовлетворенной матерью, ни что она удовлетворяет ее, то ей никогда не восполнить этой базальной недостачи первичного устойчивого чувства телесного благополучия и благополучною образа сноего тела, не жертвуя своим нормальным влечением к позитивному эдипальному исходу (Пайнз, 1980). Нарциссическая рана, дающая начало нарциссической уязвленности, зависти к матери и низкой самооценке, может быть болезненной и усиливать трудности отделения.
На отделение-индивидуализацию ребенка влияют способность матери радоваться своему взрослому телу женщины и ее отношения с отцом ребенка. Если мать удовлетворена своей жизнью, психолошче-ски симбиотическая стадия в жизни ее ребенка не будет неоправданно затянута. Атмосфера взаимного удовлетворения родителей друг другом и материнского наслаждения своим телом и Собственным Я не только предоставляет дочке удовлетворяющий объект для интернали-зации и идентификации, но и дает девочке надежду на такую же судьбу и для нее.
Отсюда следует, что матери, недовольной собой как женщиной, не умеющей принимать отца как мужчину, трудно отселить себя от ребенка, ибо она надеется жить в нем заново, наверстать все упущенное ею самой. Фантазии и реальность смешиваются для матери, если состояние слияния и симбиоза, в котором она находилась во время беременности, нс прервано психологически. Фантазии и реальность смешиваются для ребенка, если поведение матери не дает ему опыта достаточно хорошего приспосабливающего материнства, в котором хорошее и плохое интегрированы, а не расщеплены. Это приводит к трудности отделения как матери от ребенка, так и ребенка от матери. Чувствует ли девочка, что ее тело и, позднее, ее мысли — несомненно, ее собственные, или же они все еще слиты с материнскими, как это было с ее телом на первичных симбиотических стадиях, предшествующих дифференциации Собственного Я и объекта?
Биологический пубертат вынуждает девушку изменить образ своего тела: образ ребенка — на образ тела взрослой женщины, которая сама может родить. Девушка осознает свое развивающееся взрослое тело, и это не только оживляет предшествующие конфликты, касающиеся ее идентификации с матерью, но и усиливает телесные ощущения и возбуждение. Происходят взрыв эмоционально регрессивных тенденций и рывок к зрелости, и надо достичь компромисса между ними. Психологическая зрелость юной женщины и ее сексуально отзывчивое тело не только устанавливают для нее статус взрослого человека, но также позволяют ей отщеплять и отрицать эмоционально болезненные состояния путем их подмены телесными ощущениями. На этом пути могут быть конкретно выражены чувства любви или ненависти к Собственному Я или объекту, избегнута депрессия и повышена самооценка. Отсюда следует, что половой акт, который кажется внешнему миру актом взрослой, генитальной сексуальности, может бессознательно стать средством удовлетворения неисполненных догепитальных стремлений — к матери и к материнской заботе о себе.
По моему опыту, девушки-подростки, чересчур рано вступающие в гетеросексуальные связи, используют свое тело для того, чтобы вновь пережить первичный контакт матери и младенца. Им нравится прелюдия, но при интромиссии они обычно фригидны. Таким путем они пытаются установить объектные отношения, которые компенсировали бы им отсутствие ранней интернализации приносящих взаимное удовлетворение отношений мать-младенец. Эти попытки обречены на неудачу, так как физическое проникновение или эмоциональное влечение к сексуальному партнеру реактивируют у девушки первичные страхи — перед поглощением или перед аннигиляцией Собственного Я, которые первоначально возбуждали у нее отношения мать-младенец. Эти девушки нс движутся к более зрелой идентификации с материнским взрослым сексуально отзывчивым телом, способным к сексуальному ответу на интромиссию, совершаемую отцом, и на беременность от него. Точно также неспособны они воспринимать своих сексуальных партнеров или другие объекты как реальных людей с эмоциональными потребностями, так как все, чего они ищут - это возврат к инфантильному всемогуществу младенца. Физическая зрелость, развитый интеллект и всемирный успех могут никак не сказаться и не повлиять на регрессивную фиксацию (на инфантильной стадии) этого аспекта эмоционального роста. Зрелая объектная любовь (как взаимное понимание и удовлетворение своих и объекта потребностей) так и не наступает, и рождение ребенка может стать катастрофой.
Первая беременность—важный этап продвижения в задаче, которую всю жизнь решает женщина: отделение от своей матери и индивидуализация. Беременность дает женщине возможность вступить на дальнейший, основанный на биологической почве этап эмоциональной идентификации с доэдипальной матерью. Ощущение от ребенка внутри ее собственного тела также позволяет женщине отличить свое тело от материнского, из которого она сама явилась на свет. Конкретное физическое переживание симбиоза матери и плода (теперь внутри ее взрослого тела) идет параллельно эмоциональному симбиозу. Мать и ребенок на этой стадии считают себя единым объектом — Собственным Я. Женщина, беременная в первый раз, должна достичь новых рубежей адаптации в своем внутреннем мире и во внешнем объектном. Внутренняя идентификация со своей матерью как объектом и нарциссическая идентификация с плодом как с Собственным Я усиливаются нормальной регрессией, которую испытывает беременная.
Если маленькой девочке становится известна амбивалентность матери по отношению к ее зачатию, это может впоследствии исказить ход первой беременности молодой женщины, так как в это время в первый раз достигается биологическое основание для идентификации со своей матерью. Плод внутри тела беременной теперь представляет собой хорошие и плохие стороны ее Собственного Я и объекта, и она может не дать ему позволения жить, если считает, что и ее мать этого ей не позволяла. Амбивалентность беременной к своему нерожденному ребенку может отражать ее более раннюю напряженную амбивалентность к своей матери, результатом которой явились трудности дифференциации Собственное Я/объект и дальнейшие трудности отделения-индивидуализации. Слабые отношения с отцом, никак себя не про являющим, отнюдь не помогают девочке отделиться от матери и не способствуют взгляду на себя как желанного и любимого обоими родителями ребенка, одаренного своей собственной жизнью. Всепоглощающее чувство вины за выживание вопреки материнской амбивалентности к зачатию может породить у девочки проблему: решив, что ей дано право только оставаться в живых, как она сможет жить полной жизнью? Гордость за свое выживание вопреки могущественной матери — убийце и агрессору, может также стать у ребенка источником всемогущественных фантазий и оправданием для садистских фантазий, воплощаемых в более широких объектных отношениях. Отделение становится бессознательным эквивалентом смерти Собственного Я или объекта. Трудность в приятии матери как хорошей матери может привести к тому, что женщине будет трудно принять творческие и жизнедающие аспекты Собственного Я.
Из книги Пайнз Динора. Бессознательное испольдование своего тела женщиной./Перевод с английского Е.И. Замфир под ред. проф. М.М. Решетникова. - СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, Б.С.К., 1997.
